Мутант из госпиталя (англ. Hospital Horror) — существо без названия из книги «Fallout: Equestria».

ОписаниеПредставители данного типа монстров появились на свет в результате продолжительного воздействия порчи на организм пони. Обитают в разрушенном госпитале в Старом Олнее. Внешне напоминают раздутые бесформенные «мешки» мяса (полурасплавленных пони) с торчащей во все стороны крайне редкой шерстью и покрытой опухолями кожей. Имеют некое подобие головы с крупными красными глазами (обладающими гипнотическим эффектом) и распухшим длинным языком, способным распадаться на отдельные щупальцевидные придатки в количестве как минимум четырёх штук, из «тела» растут щупальца, передвигаются на трёх парах копыт. Эти монстры напрочь лишены разума и живут только для удовлетворения своих самых примитивных потребностей и инстинктов.

Особенности видаВсе существа этого вида, судя по всему самцы, по крайней мере, те, что живут в настоящее время. Размножаются они за счёт оплодотворения здоровых кобыл. Когда один из этих монстров находит подходящую для размножения жертву, он сперва парализует ее своим гипнотическим взглядом (или пытается ухватить щупальцами), а после обвивает щупальцами и вступает с ней в половую связь. Несчастная кобыла быстро беременеет и вскоре умирает разорванная во время родов вылезающим из ее чрева монстром.

ПримечаниеСамый первый монстр появился в госпитале Старого Олнея еще за несколько месяцев до начала падения бомб. Им стала пони по имени Пичи Пай (единственная кобыла, превратившаяся в это чудовище из-за воздействия отходов Зелья Вынужденной Трансформации).

Запись на терминале в госпитале Старого Олнея:
«Это Санни Дэйз, консультант Министерства Тайных Наук в Марипони. С инцидента, оборвавшего жизнь Пичи Пай, прошло два дня.
Восемнадцать часов назад я проникла в мозговой канал... этой расчленённой штуки. Предыдущие попытки убить это существо летальной инъекцией провалились. Теперь мы снова видим признаки жизни; эта тварь не хочет умирать. Но мозг больше не функционирует, и, я надеюсь, остатки тела поймут этот намёк. Я распорядилась до тех пор прекратить вскрытие.
Я смирилась с мыслью, что моя подруга детства умерла два дня назад, и эта мерзость — уже не она.
Я наконец-то смогла попасть на аудиенцию с Министром Твайлайт Спаркл. Она сказала, что Министерство Тайных Наук использует мой старый комплекс для создания так называемого Зелья Вынужденной Трансформации. Со слов Твайлайт Спаркл, ЗВТ скорее всего станет решающим фактором войны. Очевидно, она надеется, что с помощью магического усиления мы сможем привести войну к быстрому заключению. Вот уже несколько лет зебры вводят в неё мистические и алхимические усиления, и мне кажется, будто Министерство Тайных Наук решило побить зебр в их же собственной игре.
Я спросила Министра Твайлайт Спаркл о содержимом цистерн, хранящихся в пещерах под Прекрасной Долиной. Она раскрыла, что в них находится эффективнейшее трансформационное магическое вещество, с которым Министерство Тайных Наук будет проводить испытания на пони-добровольцах.
Со слов Кобылы Министерства, создание ЗВТ — чрезвычайно тонкий и требовательный процесс. И, по-видимому, установленные ею стандарты качества ещё выше всех остальных. Любая партия с любым недостатком, любая партия, не отвечающая абсолютному качеству, запечатывалась и браковалась.
Со слов самой Твайлайт Спаркл, если она намерена попросить пони, доверить ей изменить их тела при помощи ЗВТ, разве не должна она предоставить им самую, насколько это возможно, идеальную версию зелья?
Кобыла Министерства была ошеломлена новостью о происшествии, а мой рассказ о случившемся с Пичи Пай поверг её просто в ужас. Она наложила строжайший запрет на дальнейшие перемещения бочек. Похоже, Министру Флаттершай теперь придётся искать другие способы урегулирования ситуации с Алмазными Псами мирным путём.
Лично меня гложет соблазн их всех просто перестрелять. Знаю, это плохо, но из-за того, что мы пытались ублажить стаю Алмазных Псов, я провела два долгих дня, наблюдая, как моя лучшая подруга превращается в... нечто, что и в самом страшном сне не приснится.
Худшая часть моей личности осуждала Пичи Пай. Она не должна была быть там внизу. Последние четыре дня она приходила на работу, несмотря на то что была простужена. Я твердила ей: „Возьми больничный.“ Но она не могла прожить и дня без работы. Часть меня интересовало: была ли это её оплошность, или же она несколько потеряла рассудок. Такие мысли заставляли меня ненавидеть саму себя. Пичи Пай заслуживала лучшего.
Пичи Пай была самой лучшей подругой, какую кто-либо может иметь.
Её муж снаружи. Он хочет видеть тело. Я просто не знаю, что ему сказать. Всё, что я знаю — он ни за что не должен это увидеть.»